Статистика
Онлайн всего: 1 Странников: 1 Жителей: 0 |
Грани
Она говорила тихо и спокойно, а я стоял подле нее. Ах, какая ночь, какая ночь! Я все еще чувствую на губах привкус внезапно брызнувшей крови — это приятно возбуждает. Ну наконец-то, мне больше не нужно прятаться.
Вы знаете, это не исповедь, о нет. Я не привык говорить что-то, более того, выкладывать свою душу перед незнакомцами, но в свете луны они оба выглядели просто блестяще.
Да-да, я влюбился в женщину. Боги, которым я служу, вы и не знали, на что ее подвигло отчаяние. Ради этих волос, губ, которых я касался лишь изредка, я нарушил все правила договора, и теперь меня неминуемо ждет гибель; я даже знаю, от чьей руки в черной перчатке приму свою участь.
Демон, жнец, женщина — это мой треугольник, и я отчаянно влюблен в каждого, лишь с переменным успехом меняя образы-роли.
Мадам Ред... Я преклонялся перед ней, и сколько раз я шепотом говорил ей, что она — моя королева. Вся в красном, она изящно хмурила тонкие брови и с той неуемной страстью, на которую способны лишь обреченные, отдавалась в мои руки. Как я любил ее... красить, одевать, согревать в постели, пусть даже если она отталкивала меня. Спать с дворецким! Я и сам бы не позволил себе такого, да и как я могу: она стала для меня царицей, и если она даст хоть повод усомниться в том, что корона может... ах, не хочу об этом думать.
Убью.
Когда цветы срезаны, они высыхают.
Богиня, допустившая до себя челядь, превращается в обычную женщину, которая только требует, требует, требует...
Себастьян — это моя охота. Я постоянно разыгрываю перед ним спектакли… Как же мне раньше не хватало его, этого темноглазого ветра перемен в моей жизни! Я нуждаюсь во всем этом: в трагедии, в героизме, в пафосе, в тщеславии в чужих, стекленеющих глазах. Маскарад. Его маска из темного бархата — это классика. Он видит меня со стороны, я —его, и в его глазах словно замерла пленка, та, что я собираю каждый день на работе, и мне кажется, что кадры в ней все время одни и те же.
Вы думаете, что я как-то выделяю Себастьяна? О нет, увольте! Себастьян, как и его имя — лишь имя. За ним кроются все мои ночные охоты. Вы считаете, я слишком вульгарен и доступен? Боги, что за стереотипы!..
Когда однажды он принялся читать мне мораль, я испытал сладостное чувство. О да, ради этого я и стал жнецом. Ради чудесной возможности ощутить в крови адреналин. От этого чувства даже внизу резко тяжелеет, но не как от обычной похоти, нет.
Я его уничтожу, как самка богомола, что с хрустом и аппетитом пожирает самца.
Ах, но как же он красив! Несколько порезов — и будет просто чудно.
Я никогда не говорил, что люблю черные волосы? Да-да, красный — это мой цвет, но я индивидуалист. Стало быть, мне нужен фон. Хотя бы временный.
Убить меня? Святая наивность...
Моя охота начинается, когда он стаскивает перчатку зубами. И что же? Я готов.
Движение, второе, третье — я словно слышу вместо визга моей пилы чудную музыку, которая бывает только в центре шумного Парижа: она льется из музыкальных инструментов на улицах, эта мелодия нашего неравного боя обвивается вокруг нас причудливым узором.
Тогда я прекрасно развлекся...
Давай, убегай, так только интереснее. Еще немного. Замечательно!
Мне нравятся ухоженные мужчины, не скрою, но этот костюм... Брюки хороши, и если рубашка будет надета на голое тело… Ах, я бы провел с тобой пару ночей, только в конце обязательно бы разрезал тебя на кусочки, на ленты...
Моя королева, как много в ней той первобытной жестокости, и она прекрасна. Сейчас я не могу наблюдать за ней, видеть ее, но ее голос я помню. А передо мной — удивленно-встревоженные глаза Себастьянчика. Они могут поменять свой цвет, ну же, сделай мне приятно, отдай мой красный!..
Да как она посмела! Я весь клокочу внутри от ярости! И это на нее я потратил свое время, свои силы, себя?! Ха! Эта битва еще не проиграна. Мои шаги плавны и уверенны, но с каким же ожесточением стучат узкие каблуки...
Куда исчезла луна? Ушла вместе с ней, моей падшей звездой. Сгорела, как огонек сигары...
Как она посмела! Ревность. Она предпочла этого мальчишку мне, и теперь я вдвойне его ненавижу, на моем лице — немое безразличие.
Но как же сокрушительно было ее падение...
Теперь вы знаете о двух гранях моей жизни. Они ушли, и какая теперь разница. Меня лишили моей мечты, но ничего, в этом мире много других цветов!
Что? Ах да, Себастьянчик... Это желание надолго поселится внутри, на всю жизнь, с самого момента рождения. Как я люблю свои красные волосы... а вот его каблук на моем лице – это я припомню. Но я совсем не жалею.
Я всегда помню о последней грани — мы стоим между людьми и богами, и, соответственно, никто не может быть моим богом. Только сама Смерть. Ей я верен до конца.
Внутри все сопротивляется, когда он кладет руки мне на плечи, а его язык оказывается у меня во рту. Думаете, это я вызывающе себя веду? Нет, в его присутствии я тих и скромен, насколько это вообще позволяет моя натура... Этот зеленоглазая шельма знает один секрет, который заставляет меня закрывать глаза, утыкаясь носом в его висок, заставляет отдаваться ему...
Да, радуйся, Уильям Ти Спирс, Грелль Сатклифф, самый эпатажный служащий департамента раздвигает перед тобой ноги, с отчаянием утопающего цепляется за твой дорогой пиджак, на котором нет ни пылинки, кусает твои губы. А все потому что ты знаешь один секрет, который неведом даже мне. Даже мне...
Ты знаешь, как меня успокоить. Как оставить поиск всего нового и опасного на последующую вечность, оставить это там, где начинается твоя постель, твой стол, твое кресло… Ты боишься, что однажды я перейду — с легкостью и смехом! — все границы, и ты больше не сможешь так крепко сжимать меня в объятиях. И ты, конечно же, не скажешь мне об этом. Эгоист проклятый.
Ты – единственное, что остается незыблемым. Куда ты денешься из состава управляющих? Никуда, если только не пойдешь на повышение. А значит, мой тыл обеспечен. Значит, я могу смотреть на тебя не как на того, с кем я могу поиграться и выбросить, не как на испорченную игрушку, я могу остаться с тобой на долгое время.
Когда ты сидишь в кресле, одной рукой держа книгу, — ты даже не смотришь на страницы, — а второй перебирая пряди моих волос, из-под полуприкрытых век я смотрю на красноватые отблески огня в камине, спиной прижимаясь к твоим ногам...
Три грани моей жизни... две из них уже покрыты слоем лака — не забывать бы протирать их от пыли, — а третьей придется смириться, что они существуют.
Нет. Лучше ему не знать, что они есть.
Но он знает.
|
| Категория: Грель/Мадам Ред | Добавил: Гроби (21.06.2011)
|
| Просмотров: 1574
| Рейтинг: 0.0/0 |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ] |
 |
